На головнуРепортажіКак стать предателем. Часть 1

Как стать предателем. Часть 1

Крим окупований росією

Из новостей:

Российские полицейские задержали в Симферополе 10 женщин и двух несовершеннолетних, которых удерживают в следственном изоляторе. Их обвиняют в массовом собрании, которое создаёт угрозу общественному порядку.

Задержание женщин под симферопольским СИЗО 23 ноября

Читаешь такое, и думаешь: а это приехавшие менты творят, или те прежние, дооккупационные? Приходишь к выводу, что и дооккупационные перевёртыши тоже вполне себе могут.

Но было, казалось, совсем по-другому!

Начнем с небольшой зарисовки: на ул. им. Пушкина в Симферополе в один из предоккупационных вечеров представительный мужчина в шляпе, но и в состоянии воинственного подпития обращается к стоящему перед ним милиционеру:

– Ты же татарин! Как ты можешь этой власти служить?

Тот, кажется, слегка смущается, но твердо отвечает:

– А! Хватит философии! Пошлите оформляться.

Мне эта сцена запомнилась, запомнилось возмущение этого гражданина, кстати, вполне славянской внешности. Он считал почему-то, что крымским татарам работать в репрессивных органах, так сказать, неуместно и вообще западло.

Но сейчас все по-другому и былые коллизии сняты с повестки.

Сейчас крымские татары стали объектом полицейской охоты, а проблема этичности работы в полиции для потомков репрессированных выдавлена, неактуальна и устарела. Растут новые такие потомки.

Но раньше – да!.. Милиционеры и прочие силовики в том раздолбайском Крыму чаще отбивали атаки, в основном словесные, былых рассерженных крымчан. Донимали милиционеров кто как мог – и пенсионерки в троллейбусах, и недоучившийся политологи в местных телестудиях. Подвергались нападкам буквально со всех сторон! Слово «прокурор» вообще было почти ругательным – мол, совершенно бессовестный человек.

Фото ATR: Олег Ляшко указывает на правонарушение милиционеру, ЮБК

Милиционеры мстили, когда была такая возможность. Могли и отмудохать от души какого-нибудь подвыпившего журналиста – но когда тот действительно был подвыпившим и не на задании.

Хорошо в тех милиционерах было то, что в своей массе они не лезли в политику. Да, выполняли приказы руководства, проходили политинструктаж – но все без огонька, спустя рукава. И мнение о президентах разделяли вполне народное, мол, гнать бы их всех поганой метлой. На обеспечении сноса самовольно застроенного крымскотатарского поселка знакомый мент говорит: «Опять хернёй занимаемся. И так дел полно, а тут ещё навешивают».

Не было в той милиции звериной серьезности, по-свойски было, по-домашнему. Можно ли такого ждать от сил правопорядка, посланных на завоеванную приграничную область?

В свою очередь и общественность не уставала напоминать им, тем своим милиционерам, о неких рамках, о правилах приличий – и это медленно, но верно действовало к смягчению нравов. Корреспондент «Радио «Свобода» Владимир Притула одно время буквально каждую пресс-конференцию крымского милилицейского руководства начинал с вопроса: «В недавнем пресс-релизе главка отмечалось, что были задержаны преступники цыганской национальности. Вам не кажется, что этническая маркировка подозреваемых является недопустимой?». Те первое время вообще не понимали, в чем вопрос, но потом ознакомились, видно, с литературой, поузнавали проблематику у коллег-юристов и этнически маркировать преступников прекратили. Однако периодически срывались в неофициальных беседах: «Они ж были цыгане? Да. В составе группировки? Конечно. Так что же замалчивать?»

В то же время мой сосед, старший лейтенант милиции, вечно мне жалуется: «а были бы мы под Россией… ты знаешь, как российские менты живут, ты хоть сериалы смотрел?»

От его мечтаний мне становилось грустно и тревожно, потому что на тот момент я в РФ в лучшем ее варианте, в Петербурге, успел немного пожить. И даже та улучшенная Россия, Россия начинающего Путина показалось мне после Крыма весьма примитивной и пугающей в полицейском компоненте её жизнеустройства.

…Исторический центр Петербурга. Вдоль стены дома, опершись на него руками, выстроились строители-рабочие. Прохаживающийся поблизости милиционер слегка бьет дубинкой им по ногам, чтобы они шире их расставили. Рядом автобус с решётками на окнах.

«Гастарбайтеров прессуют. Проверка документов. Сейчас все деньги у них заберут» – поясняет мне петербуржец, мой приятель. У него, этого приятеля, интеллигентнейшего человека, на днях случилась неприятность – он вытаскивал из райотдела своего пожилого отца. Его отец, старший научный сотрудник музея Пушкина, совершенно непьющий, не по той улице шёл вечером домой и попал в какую-то облаву.

Когда мы на его кухне обсуждали это событие, и я слишком уже энергично высказывался, он начал нервничать и показывать на углы и под шкаф. Я вдруг понимаю, что он уверен – его прослушивают. Этот интеллигентный, но политически совершенно безобидный парень был убежден, что находится под колпаком.

Патрульные российские милиционеры, выхватывающие в метро подозрительных, они с вами даже не разговаривали толком, сквозь зубы поплёвывали – и все их понимали. Понимали и интеллигентные искусствоведы, и таджики строители, понимали прежде всего то, что вы полностью в их власти. Конечно, от таких перспектив, что мечтались моему соседу, мне становилось и грустно, и тревожно.  В 14-м этот сосед сдержанно ликовал.

Да, рядовые крымские милиционеры были и алчны, и бессердечны, борьба с преступностью их интересовала мало, права граждан они понимали с трудом, – но были среди них и не успевшие очерстветь молодые сотрудники, и матёрые профессионалы из отдела убийств, аскеты-бессребреники, и даже крымские татары. Вообще по-домашнему как-то было, по-человечески, в конце концов Симферополь город небольшой – все друг друга знали.

…Симферопольский художник Б., наполняющий огромные холсты беспредметным буйством в красном и багровом колорите, самое значительное собрание своих работ сформировал в близлежащим к месту его жительства опорным пунктом милиции. Происходило это примерно так:

 – Б., блин! – кричал ему через дорогу начальник опорного пункта в чине майора, двухметровый краснолицый дядька.

– Когда картина будет? Или тебя по-новой досмотреть?

– Не готова, дядя Сережа! – широчайше улыбался ему Б.

– Когда я вам недописанную давал?

Б., постоянно оживлявший свое воображение небольшими порциями легких наркотиков, пользовался покровительством этого опорного пункта в обмен на оформление его мрачных стен своими творениями. Я как-то побывал там, и видел ужасные чёрно-коричневые хризантемы и кровавые закаты – но милиционерам нравилось. Был там среди прочего ещё и портрет начальника-майора: неожиданная и сильная вещь.

С той милицией можно было не скажу сотрудничать, но взаимодействовать. Налаживались осторожные, но иногда полезные связи между активной частью общества и силовыми структурами. Появлялись знакомые, которые иногда на что-то могли повлиять, а сами эти знакомые подчас обращались с просьбой разъяснить им запутанный политический вопрос. Вспоминается, что на напряжённых митингах зимой 14-го я обязательно подходил к бывшим там милиционерам, находил главного и заявлял, что опасаюсь провокаций с стороны вон тех (указывал, каких именно) групп присутствовавших граждан. Отморозится от соблюдения порядка милиции становилось несколько труднее, что они нередко с раздражением констатировали.

Приверженность к иерархии и дисциплине, мифические российские оклады да и прогнившее руководство – вот что подвело крымских милиционеров, вот что толкнуло их к предательству. И когда всему личному составу дают понять, что нужно ложиться под оккупанта, то те в меру сил и сообразительности воплощали это в жизнь. И кураторы появились, чтоб направлять и обмениваться информацией.

В марте 14-го ко мне домой вдруг стали наведываться участковый с группой поддержки (но все не могли застать), а хороший знакомый показал фото милицейского объявления на уличном столбе – ориентировку. Опасный преступник, разыскиваем. С удивлением он увидел там свою фотографию многолетней давности, но с чужими именем и фамилией.

А уже в апреле 2015-го бывший «Беркут», а теперь российский «отряд милиции особого назначения» будет крутить руки и разгонять протестующих севастопольских активистов. Тех самых, что приветствовали «антимайдан», «русскую весну», а потом по старой привычке вышли протестовать против засилья новых российских властей и получили по горбу от своих же «беркутят» в новенькой омоновской форме.

Российская полиция задерживает протестующих в Севастополе, 2015 г.

Без особого удивления могу представить, как все эти «новые», «российские» полицейские, которые ещё недавно были «своими», стали теми бессердечными тварями, о которых мы читаем в новостях. В конце концов, зарплата российского полицейского позволяет им уверенно чувствовать себя в материальном плане до поры до времени. А ведь многим только это и нужно…

Иван Ампилогов

Новини

В ЄС погодили п’ять мільярдів на зброю для України: Угорщину змусили мовчати

Європейський Союз 18 березня ухвалив остаточне рішення виділити додаткові 5 млрд євро на військову...

“Формула миру” України: Китай думає про участь у мирному саміті у Швейцарії

Китай попри своє небажання розглядати мирні плани України, розглядає можливість взяти участь у наступному...

Перемога нелегітимна, путін терорист: сенатор США прокоментував “вибори” в росії

Російський диктатор володимир путін отримав нелегітимну "перемогу" на так званих "виборах президента росії", він...

Кіберзлочини рф: зафіксовано понад 800 кібератак на державні установи й сервіси України

Сьогодні, 18 березня, в Києві відбулася зустріч Генерального прокурора Андрія Костіна з представниками...

Більше новин